Ислам в Китае (китайское название – «хуэйцзяо») обладает более чем тысячелетней историей. Религия проникала в страну двумя путями – сухопутным на северо-запад и морским на юг Китая. В VII веке началось становление мусульманской общины. Большую роль в ее развитии сыграли не только арабы-миссионеры, но и принявшие ислам персы, тюрки, индийцы и представители других народов. Подобное разнообразие, в том числе взаимодействие мусульман с ханьским населением Китая, наполнило ислам в этой стране уникальным колоритом.
Основная масса мусульман Китая исповедует суннизм. Среди них наибольшее распространение получили ханафитский и шафиитский мазхабы. Последователи учения Абу Ханифы встречаются практически во всех этнических группах китайских мусульман: хуэй, уйгуры, салары и другие. Часть общин северо-запада Китая (уйгуры, салары, туркмены и хуэй) следуют учению имама Шафи. В рамках ханафитского и шафиитского мазхабов сложилось несколько уникальных китайских школ, действующих по настоящее время.
Школа Гэдиму (заметны очертания арабского слова «кадим» – «старый») самая старшая в китайском исламе. Ее последователи считают, что школа была основана арабами еще в Танскую эпоху (618-907 годы). Свое название «гэдиму» течение получило от более поздних исламских движений за некоторую архаичность. Приверженцы гэдиму жили в отдельных деревнях и городских анклавах. Общины находились в изоляции от ханьского населения и были связаны друг с другом благодаря торговле и чувству общей принадлежности к умме.
Конец правления династии Цин (начало XX века) ознаменовал период активного взаимодействия Китая и окружающего мира. Многие мусульмане стали выезжать за рубеж, в частности на Ближний Восток. Паломничество и получение образования в крупных центрах изучения ислама привело к переосмыслению китайскими мусульманами некоторых аспектов своих религиозных традиций. Так, вдохновленные ваххабизмом, паломники привезли в Китай идеи Ихевани, призывающие к очищению ислама от китайского влияния и возвращению к истокам религии.
В настоящее время ихевани является влиятельным мусульманским течением в Китае. Его отличия от гэдиму заключаются в ритуальных практиках и стремлении к модернизации образования. Ихевани (производное от «ихван ал-муслимин», то есть «братья-мусульмане») нельзя считать религиозным движением, заимствованным на Ближнем Востоке, поскольку в Китае оно приобрело уникальную специфику и стало первым, заявившем о реформировании местного ислама. Идеи ихевани поддерживаются китайскими властями.
Коммунистическое правительство Китая считает феодальным и реакционным движением суфизм, который появился на этой территории в XVII веке. Важным вкладом мистического течения в социальную организацию китайского ислама стало открытие школ (они называются «мэньхуань»). Три главные суфийские школы сформировались на северо-западе страны: Кадирийя, Куфийя, Джахрийя. Шейхи во главе школ становились духовными учителями для своих последователей. Это отличало их от имамов гэдиму, которые часто были необразованными.
Cидаотан, или Ханьсюепай – еще одно исламское течение, распространенное в северо-западных провинциях Китая. В его основе лежит суннизм ханафитского толка и работы известного хуэйского ученого Лю Чжи. Согласно этому учению только комбинация ислама с китайской культурой может способствовать его развитию в Поднебесной. Приверженцами сидаотан являются как отдельные мусульмане, так и замкнутые коллективные хозяйства. Последователи течения особенно почитают праздник Мавлид ан-Наби.
Лю Цжи – это мусульманский писатель XVIII века, автор трактата «Метафизика ислама». Описывая устройство Вселенной, Лю Цжи использует буддийские термины «уцзи» (безграничное), «уши» (безначальное), даосские категории, такие, как «инь» и «янь», например. Многие понятия из буддизма, даосизма, конфуцианства и народных верований китайцев получили широкое распространение в трудах идеологов китайского ислама. Лю Цжи также является соавтором «Хань китаб», объясняющего ислам через конфуцианство.
Богословский труд «Хань китаб» (можно перевести как «китайская книга») конца XVII и начала XVIII века написан для китайских мусульман, говорящих исключительно на своем родном языке. Его авторами стали хорошо образованные и уважаемые знатоки шариата – уже упомянутый Лю Цжи, а также Ван Дайю и Ма Чжу. Например, в этом труде исламский концепт «аль-инсан аль-камиль» («совершенный муж») отождествляется с одноименным конфуцианским понятием. Пророка ﷺ на страницах произведения называют «шэнь» – мудрец и святой.
Автором первого полного перевода Священного Корана на китайский язык, произведенного непосредственно мусульманином, стал выпускник университета Аль-Азхар – Якуб Ван Цзинчжай. Отдельного внимания заслуживает деятельность ученого Мухаммада Ма Цзяня. Полная версия его труда была опубликована в 1981 году, уже после проведения реформы по внедрению упрощенной иероглифической системы. По этой причине работа до сих пор остается понятной и популярной для большинства китайцев, и не только мусульман.
Мухаммад Ма Цзянь достаточно близко передает значения названий оригинального текста. Помимо расхождений, обусловленных разницей китайского и арабского языков, также встречаются некритические смысловые различия. Например, название пятой суры Корана «Аль-Маида» («Стол» или «Трапеза») переведено как «Циновка», что может сказать об определенном стремлении автора использовать эквивалент, который соотносился бы с национальной идентичностью и культурой китайских мусульман.
Понятие Единого Бога, присущее авраамическим религиям, было чуждо жителям Китая. Поэтому на заре проникновения ислама в Поднебесную, в китайском языке отсутствовали подходящие термины для описания монотеистических концептов. Так возникла лексема «Цжэнчжу», где первый иероглиф обозначает «естество», или как прилагательное – «истинный». Вторая графема «чжу» переводится как «тот, кто управляет». Можно сделать вывод, что китайцы стремились как можно точнее передать суть понятия «Аллах» именно как Всевышнего Владыки миров.
Китайский народ считается обладающим огромной способностью к ассимиляции представителей других народностей, оказавшихся в китайской среде. Это коснулось и предков современных хуэй, перенявших китайские язык, одежду, бытовые привычки. Яркий символ – их мечети сложно отличить от традиционных китайских храмов. В то время как уйгуры, например, продолжают бороться за сохранение национальной идентичности. Но следование предписаниям ислама помогает китайским мусульманам сохранить собственную самобытность.
Среди них популярна легенда о том, как танский император Тайцзун в 628 году во сне увидел Пророка ﷺ и после совета с астрологами отправил на запад дипломатов к Мухаммеду ﷺ. Рассказывалось и о посольстве, якобы отправленном основателем ислама к китайскому императору. Но на самом деле отношения между арабами и китайцами установил третий праведный халиф Усман ибн Аффан. Китайский историк Сыма Цзянь называл Арабский халифат «Дасиго», что означает «великий» и «гигантский».
ГСВ "Россия - Исламский мир"
Фото: Torpong Tankamhaeng/Pixabay
