Северная Африка 2019-204
На протяжении нескольких лет, прошедших с начала событий «арабской весны», коренным образом повлиявших на динамику социально-экономического и политического развития всех без исключения государств Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), в Северной Африке (под Северной Африкой мы понимаем регион в Африке, по классификации ООН включающий в себя территории Мавритании, Западной Сахары, Марокко, Алжира, Туниса, Ливии, Египта, Судана - прим.авт.) происходило складывание новых и трансформация старых тенденций развития и угроз безопасности, с которыми сталкиваются и государства региона, и их соседи.
Сохраняющийся низкий уровень доверия и политического взаимодействия между североафриканскими государствами продолжает оставаться главной преградой на пути преодоления экономических трудностей и выстраивания «здоровой» модели региональной торговли, ориентированной на создание благоприятного инвестиционного климата и прочной основы для последовательного экономического роста и международного сотрудничества в Северной Африке.
Турбулентность социально-экономического развития, которая определяется сложной совокупностью внутренних и внешних факторов, в одинаковой степени представляет собой серьезный вызов для всех государств региона, хоть и находящихся на разных стадиях политического развития.
Ввиду сохранения «стабильной неопределенности» в зонах неразрешенных военно-политических конфликтов (в Западной Сахаре, на севере Мали и Нигера, в Ливии и Судане) в регионе усиливается влияние теневого сектора экономики, охватывающего не только криминальную сферу торговли (контрабанду и распространение оружия, наркотиков, торговлю живым товаром), но и ранее остававшиеся легальными или полулегальными сектора экономики (в том числе добычу минеральных ресурсов, а также импорт продуктов питания).
Арабская Северная Африка и прилегающие к ней на юге территории региона Сахель неизменно являются одним из эпицентров борьбы с международным терроризмом в лице заметно ослабшего к 2018 г. ИГ и в то же время многократно окрепшей организационно и финансово Аль-Каиды. Однако ключевым фактором региональной нестабильности и главной угрозой безопасности для государств и населения остаются неразрешенные вооруженные конфликты. На фоне ряда замороженных конфликтов (например, в Западной Сахаре) серьезную опасность как для самих государств региона, так и для их соседей и всего мирового сообщества представляют все еще далекие от урегулирования ситуации в Ливии, Египте (на Синайском полуострове) и Судане. Эти три зоны нестабильности продуцируют целый комплекс традиционных и нетрадиционных угроз безопасности, нивелировать которые силами лишь государств региона не представляется возможным.
В частности, речь идет о целом комплексе вызовов гуманитарной и экологической безопасности, ставших результатом разрушения социальной и экономической инфраструктуры и повлекших колоссальный вред гражданскому населению не только в Ливии и Судане, но и на территории сопредельных государств (в Алжире, Тунисе, Египте). Недостаток продуктов питания, медикаментов и товаров первой необходимости в сочетании с нехваткой квалифицированных медицинских специалистов на местах и отсутствием эффективной государственной политики в сфере здравоохранения создают в зонах конфликтов условия эпидемиологической опасности. Ввиду сравнительной открытости границ и возросшей интенсивности миграционных потоков созданы условия для беспрепятственного распространения заболеваний как в Северной Африке, так и в прилегающих регионах.
Миграционный поток усиливает давление на инфраструктуру и создает благоприятные условия для развития теневого сектора экономики на трансграничной основе в региональном и глобальном масштабе. Сочетание увеличения миграционного потока с тождеством политической культуры и законов военного времени в зонах вооруженного противостояния привело к возрождению архаических форм асимметричного и по своей сути дискриминационного взаимодействия между различными расовыми, этническими и конфессиональными группами. В то же время именно миграционная проблема привлекает к региону куда большее внимание международной общественности, чем любой другой вызов; и это может иметь конструктивное значение для интенсификации международных усилий по содействию поступательному развитию и преодолению вызовов экстенсивного роста на современном этапе.
Итоги 2018 года
В мае 2018 г. в Тунисе состоялись первые после событий «арабской весны» всеобщие муниципальные выборы, ставшие главным политическим событием, которое ознаменовало продолжение последовательного эволюционного развития и приверженность большинства рядовых граждан-избирателей и политических акторов ранее установленным правилам и принципам политической жизни. Политическая система Туниса вновь доказала свою жизнеспособность и легитимность, сумев преодолеть очередной этап кризисных явлений.
Тем не менее на фоне поддерживаемых международным сообществом конструктивных политических преобразований сохраняет свою остроту широкий комплекс проблем экономического характера, вызванных как перекосами и несовершенством экономической модели в целом, так и конъюнктурными вызовами в частности. Высокий уровень террористической опасности, движение миграционных потоков из соседней Ливии, где не прекращаются вооруженные столкновения, — все эти факторы продолжают негативно влиять на инвестиционную привлекательность Туниса и формируют главную угрозу его туристической отрасли. С её восстановлением и развитием правительство Юсуфа Шахеда связывает серьезные ожидания. На протяжении последних двух лет центральным для сферы туризма стал проект на о. Джерба, который несколько удален от основной территории страны, и потому считается безопасным и перспективным.
В Алжире в преддверии запланированных на 2019 г. президентских выборов состоялась беспрецедентная по своим масштабам кадровая чистка и серия перестановок в командовании вооруженных сил. Учитывая роль, которую играют военные в политической системе этого североафриканского государства, стоит признать это событие важным для жизни страны. На фоне остающихся непреодоленными трудностей в экономике, в частности многолетнего кризиса нефтегазового комплекса и ориентированной на импорт ресурсной экономической модели, ближайшее окружение президента А. Бутефлики и высшее политическое руководство страны в целях сохранения шаткого равновесия и стабильности политической системы поддержали выдвижение кандидатуры 81-летнего политика на пятый президентский срок.
Стремление повысить эффективность системы национальной безопасности тесным образом сочетается с желанием руководства Алжира не потерять контроль над ситуацией в случае резкого ухудшения положения внутри страны и на её рубежах. Комплекс нетрадиционных угроз со стороны сопредельных государств Сахеля на юге и Ливии на востоке, а также остающаяся официально закрытой граница и комплекс неразрешенных вопросов с Марокко на западе заставляют Алжир опираться на собственные силы в вопросах обеспечения национальной безопасности. Тем не менее эволюция политической системы неизбежна, т.к. А. Бутефлика не может бесконечно долго находиться у власти ввиду его возраста и состояния здоровья.
Осенью 2018 г. король Марокко Хасан II выступил [6] с инициативой создания механизма диалога между Королевством и Алжиром с целью предметного обсуждения ключевых аспектов межгосударственных отношений, в том числе в контексте ситуации в Западной Сахаре. Перспективы примирения двух главных региональных оппонентов неопределенны, поскольку, несмотря на всю экономическую нецелесообразность и убыточность для сторон длящегося десятилетиями противостояния, ни в Алжире, ни в Марокко не сформировалось подходящих условий, и потому нет необходимой политической воли к пересмотру конфликтной модели двусторонних взаимоотношений.
На фоне в целом стабильной политической ситуации в Королевстве в 2018 г. громко прозвучало майское заявление МИД о разрыве дипломатических отношений с Ираном, что стало одним из поводов к сближению последнего с Алжиром и к усилению сотрудничества Рабата с Эр-Риядом. Дальнейшее вовлечение стран Северной Африки в геополитические конфликты держав Западной Азии контрпродуктивно, но видится неизбежным, учитывая неуклонное смещение регионального экономического и информационного центров на Аравийский полуостров и в район Персидского Залива.
Для исполнения «дорожной карты» спецпредставителя генсека ООН Г. Саламе и договоренностей, достигнутых под эгидой президента Франции Э. Макрона на международной конференции в Париже в мае 2018 г., в Ливии на протяжении всего 2018 г. предпринимались попытки организовать парламентские и президентские выборы. На международной конференции, организованной уже итальянским премьером Дж. Конте в Палермо в ноябре 2018 г., была предпринята новая попытка начать перезапуск политического процесса ввиду полной недееспособности в современных реалиях Схиратских соглашений 2015 г. Тем не менее никаких принципиальных решений принято не было. На фоне продолжающихся спорадических всплесков вооруженного противостояния в Триполи в стране отсутствует прочная основа для политического урегулирования из-за неготовности и нежелания ключевых игроков идти на реальные уступки.
Тяжелейший экономический и многолетний гуманитарный кризисы, отягченные голодом 2018 г., неразрешенность пограничного конфликта с Южным Суданом, а также сложные отношения с соседями — в первую очередь Эритреей, Эфиопией и Египтом — остаются главными среднесрочными факторами развития Судана, определяющими как внутреннюю, так и внешнюю политику этого государства. Судан остается вовлеченным в конфликты с соседями (в 2018 г. в наибольшей степени с Египтом и Эритреей), а также конфликты на территории соседних государств (в Ливии, Эритрее, Южном Судане) и между соседями (Эфиопией и Эритреей).
Одной из сравнительно новых долгосрочных проблем региона, частью которой выступил пока в качестве соучастника и посредника Хартум, стал спор между Аддис-Абебой и Каиром вокруг плотины «Возрождение» на Ниле. В обозримой перспективе основной задачей для политического руководства страны станет использование внешнеполитических вызовов и конъюнктуры с целью переизбрания Омар аль-Башира на предстоящих в 2020 г. очередных выборах. В этой связи показательным выглядит стремление страны усилить свои контакты с Турцией (сделка по аренде о. Суакин) и Катаром с одной стороны, а также Египтом и Саудовской Аравией — с другой.
Перспективы для России
В обозримой среднесрочной перспективе (до 2024 г.) интерес к развитию отношений с Россией среди государств североафриканского региона будет последовательно расти. Такое внимание вызвано, с одной стороны, определенными успехами Москвы по «возвращению» на Ближний Восток в результате сирийской кампании, а с другой — очевидными провалами отдельных европейских государств и Европейского Союза в целом в их попытках выступить эффективным гарантом региональной безопасности на фоне последовательного сокращения интереса и вовлеченности США в дела региона. Неспособность или нежелание «единой» Европы разделить ответственность за установление новой архитектуры безопасности в регионе с учетом новых реалий, а также подчеркнутое дистанцирование Китая от любых политических инициатив порождает определенные ожидания новых подходов и заставляет государства Северной Африки с большим вниманием относиться к России как к альтернативному полюсу силы в глобальном политическом раскладе.
Тем не менее необходимо признать, что страны региона не рассматривают Россию в качестве партнера, способного эквивалентно заместить США, Европу или Китай в вопросах внешней торговли, инвестиций, импорта технологий и других ключевых аспектах перспективного экономического взаимодействия. Сохранение и приумножение сотрудничества в конкретных областях, включая такие традиционные из них, как энергетика (в том числе перспективные и альтернативные источники) и ВПК (в случае с Алжиром, Египтом, Суданом и Ливией) видится вполне вероятным, но явно недостаточным, чтобы принципиальным образом изменить место России в списке внешнеторговых партнеров Северной Африки и в скором времени форсировано преодолеть структурную несовместимость экономических моделей. В свою очередь во внешней политике и внешней торговле России этот регион также будет оставаться второстепенным направлением ввиду как его географической удаленности, так и отсутствия там стратегических интересов и серьезных экономических возможностей для РФ.
Куда более перспективным видится рассмотрение североафриканского региона как зоны перспективного сотрудничества России со странами арабского мира (включая «старые» — Египет и Алжир — и «новые» — Катар и ОАЭ — региональные державы) и европейскими государствами в деле обеспечения комплексного ответа на актуальные вызовы современности.
Ключевой сферой взаимодействия может стать политика в сфере безопасности, включая не только достаточно узкопрофессиональную, хоть и востребованную, область противодействия международному терроризму, но и создание новой архитектуры региональной безопасности как таковой, основанной на принципах инклюзивного диалога, прагматизма и полицентризма.
Определенный интерес к вовлечению России в процесс политического урегулирования военно-политических конфликтов в Северной Африке уже существует и среди отдельных государств Европы. В 2017–2018 гг. это продемонстрировала активность межгосударственных контактов на высшем уровне, а также возросшая частота обращений к официальному политическому руководству России со стороны различных региональных игроков (Алжира, Египта, Ливии) в рамках поиска путей урегулирования ливийского кризиса. Так, участие представительной российской делегации во главе с премьер-министром Д. Медведевым в мирной конференции на о. Сицилия было не без интереса встречено различными политическими кругами как в самой Ливии, так и в ряде заинтересованных в прогрессе мирного процесса государств средиземноморского региона — Италии, Франции, Алжире, Египте и Тунисе.
Возросшую готовность и желание разговаривать с Россией «по существу» демонстрируют и заметно участившиеся в 2018–2018 гг. визиты ливийских политиков разного уровня и статуса в Москву для консультаций. В среднесрочной перспективе роль Москвы может расти, что отвечает целям её геополитического позиционирования в регионе и при этом не будет требовать сравнительно серьезных репутационных или ресурсных затрат. В случае и по мере продвижения политического процесса в среднесрочной перспективе остро актуальным вопросом станет восстановление Ливии, определенную роль в котором могут сыграть и российские компании.
В среднесрочной перспективе участие в урегулировании конфликтов, постконфликтном восстановлении и работе над новой архитектурной безопасности в БВСА может стать направлением для сближения и сотрудничества стран региона, заинтересованных в привлечении российского опыта и возможностей, с нерегиональными игроками. Североафриканский трек может стать инструментом выстраивания конструктивного диалога с Францией и Италией, а также возможностью развития взаимодействия с Турцией, ОАЭ, Катаром на принципиально новом уровне. В то же время инструментальное и функциональное назначение нисколько не нивелирует и заметную выгоду от выстраивания конструктивного взаимодействия с традиционными (Египтом, Алжиром) и новыми (Суданом) партнерами в регионе.
Григорий Лукьянов
Преподаватель НИУ ВШЭ, эксперт РСМД
