Профессор Уэльского университета Гари Бунт обратил внимание на роль технологий в жизни простых мусульман еще в 1990-х годах, став первопроходцем в области изучения феномена цифровизации ислама. В своей уже четвертой книге «Hashtag Islam. How Cyber-Islamic Environments Are Transforming Religious Authority» («Хэштег Ислам. Как исламская киберсреда меняет религиозный авторитет») профессор продолжает многолетние изыскания. Российский исследователь Софья Рагозина в рецензии «Все еще ориентализм: как Запад видит ислам в интернете?» подвергает работу британского ученого критике.
Центральным понятием для Бунта является «кибер-исламская среда» (cyber-islamic environment). Этот термин охватывает множество смыслов, перспектив и применений медиа мусульманами. То есть, предметом исследования становится едва ли не любая отсылка к исламу в интернете: целый сайт или отдельный пост. Рагозина задается вопросом: насколько это оправданно и продуктивно? При этом рост популярности соцсетей, влияющий на изменение каналов передачи религиозного знания, рассматривается только для стран Ближнего Востока и Северной Африки.
В одной из глав Бунт обращается к многочисленным сегментам ислама в сети: паломничество, пост, неофиты в религии, семейный вопрос, а также репрезентации «альтернативных направлений ислама». Глава изобилует конкретными ситуациями из всех уголков мусульманского мира. Критик Рагозина снова указывает на расплывчатый аспект: насколько исчерпывающе это раскрывает кибер-исламскую среду? В завершении главы объявляется «ислам 3.0»: адепты не просто используют интернет («ислам 2.0»), уже сама онлайн-сфера оказывает влияние на религиозные практики и восприятие религии.
Согласно Бунту, интернет-среда едва ли не основная причина изменения самой сути авторитета в исламской традиции, что порождает противоречия. Залогом успеха религиозного авторитета в сети становится признание особенностей своей аудитории – не только течения в исламе, но и политических взглядов, возраста, региона и так далее. С другой стороны, анонимность и доступность интернета позволяет выступить с собственным мнением каждому, что ведет к упрощению и искажению знания.
Заключительные главы Бунт посвящает «кибер-джихаду», рассматривая онлайн-деятельность запрещенных в Российской Федерации «Исламского государства» и «Аль-Каиды». Если последняя организация постепенно включала в свою стратегию использование интернета, то запрещенная в РФ «ИГ» с самого начала сделала ставку на медиа. Критик Рагозина отмечает оговорку автора: идеи «священной войны» занимают наименьшую часть кибер-среды, но именно они доминируют в западных повестках, связанных с исламом.
По мнению Рагозиной, Бунту блестяще удалось отметить тенденции исламского киберпространства. Однако критик считает, что сегодня социология ислама может решать более сложные вопросы, чем просто фиксировать какие-то изменения. Как она уже указывала, общее представление о «кибер-исламской среде» получается фрагментарным. Примеры, которые Бунт приводит из различных источников, чрезмерно унифицируют исламский мир: будто индонезийская кибер-среда ничем не отличается от марокканской или европейской.
Кроме того, автор исходит из якобы не нуждающегося в аргументации тезиса о всеобъемлющем воздействии интернета на исламские практики. «В чем заключается этот эффект на содержательном уровне?» – спрашивает критик Рагозина. Через всю работу Бунта красной нитью проходит идея о меняющей исламскую идентичность онлайн-среде, но в исследовании оказывается слишком мало самих мусульман. После 11 сентября изучение личного опыта верующих помогает бороться со стереотипами, показывая обычную «нормальность» жизни адептов ислама.
Исследование, стремясь охватить абсолютно все мусульманские контексты и регионы, упоминает лишь наиболее понятные западному читателю ситуации. В этой связи Рагозина приводит цитату профессора Надии Фадиль: «Возвращение мусульман в царство простых людей зависит от того, насколько они развивают ценности, глубоко знакомые светским чувствам». Если Фадиль обращает внимание на секулярность западного общества, то работа Бунта неизбежно оказывается ориенталистикой.
Многообразие кибер-исламской среды сводится к набору западных представлений: отношение к женщинам, радикализм и так далее. Критик Софья Рагозина заключает, что подход пионера исследований цифрового ислама требует обновления. Более продуктивно искать не общие тенденции, а изучать локальные практики. Наконец, в исследовании, очевидно, не хватает самих мусульман. Гари Бунт, на самом деле, описывает, как Запад видит ислам в интернете.
Интересно, что в 2024 году вышла очередная книга автора «Islamic Algorithms: Online Influence in the Muslim Metaverse» («Исламские алгоритмы: онлайн-влияние в мусульманской метавселенной»). Судя по ее описанию, Бунт продолжает разработку понятия «кибер-исламская среда».
ГСВ "Россия - Исламский мир"
Фото: Daniel Silva/Unsplash
